притча, Одну женщину обвинили в сатанинстве и собирались сжечь на костре как к Опции

[Giorgio_Romanni]

Одну женщину обвинили в сатанинстве и собирались сжечь на костре как колдунью. Но по существовавшему в то время обычаю все должны были подтвердить, что она ведьма. Огромная толпа, словно камни, бросала возгласы "ведьма", только ее сын безмолвствовал среди толпы.

-- Сжечь и сына, -- крикнул кто-то, -- он сын ведьмы, значит и он -- сатана. Опасаясь за жизнь сына, крикнула несчастная женщина в толпу:

-- Это не мой сын!

И тогда возмущенный сын заорал вместе с безумствующей толпой:

-- Ведьма! Ведьма!

И в тот же миг запылало пламя у ног невинной. Языки огня лизали уже тело, но не эта боль жгла сердце матери. Вспомнила несчастная, как впервые шевельнулся под сердцем ребенок, словно цветок распустил свои лепестки, вспомнила, как в муках родила она долгожданное дитя, как услышала его первый крик, возвестивший о появлении нового существа на свет божий, вспомнила, как приложила впервые к груди теплый дорогой комочек, как впервые он произнес слово "мама", как сделал первый шаг... Смотрела она в родное лицо, искаженное безумством, и жгучие слезы заливали опаленные огнем щеки.

Жестокий костер погас, безжалостное пламя исчезло, оставив на площади серый пепел, который разносил во все стороны равнодушный ветер. Толпа, получив наслаждение, разошлась, а сын безвинной женщины так и стоял на площади. Не было у него никого, и некуда ему было идти. С площади его вскоре прогнали, и он побрел в поисках другой жизни. И где бы он ни был, куда бы ни прибивался, отовсюду был гоним, обруган, оскорблен и нередко избит. И чем больше ему доставалось, тем чаще он вспоминал мать: ее теплые мягкие руки, ее милый сердцу голос, ее родной образ, ее нежность и любовь.

-- Мир жесток, -- твердил несчастный. -- Он отнял у меня то, что было всего дороже.

-- Нет, это не мир отнял у тебя самое дорогое, -- услышал он голос внутри себя. -- Это ты отрекся от него, чтобы сохранить себе жизнь.

И стал жить сын с вечным укором совести, как с клеймом.

Прошло время, женщину оправдали, вернули честь доброму имени, а сын ее так и остался вечно прокаженным, отовсюду гонимым. И спокойной жизни у него не было, и спокойной смерти не получил.

Не отрекаются от любви ради собственного спасения. Отрекшемуся, отлученными от жизни быть, лишенным любви человеческой и имени честного.

[Артур]

Одну женщину обвинили в сатанинстве и собирались сжечь на костре как колдунью. Но по существовавшему в то время обычаю все должны были подтвердить, что она ведьма. Огромная толпа, словно камни, бросала возгласы "ведьма", только ее сын безмолвствовал среди толпы.

.....

Не отрекаются от любви ради собственного спасения. Отрекшемуся, отлученными от жизни быть, лишенным любви человеческой и имени честного.

Типо сын виноват чтоли, что он жил несчастно? непонимаю .

Сообщение отредактировал Артур - Jul 27 2008, 19:55