Двойной эспрессо, ... на полях. Опции

[Dionis]

Решил выложить сюда несколько моих... ищу слово... впечатлений, которые я писал в дневнике на Рус21.
Некие эссе в стиле импрессионизма (конечно же в моем понимание).
Приглядитесь, там почти нету смысла, там играет свет.
Быть может, кто-то найдет отражение и своих мыслей, а то зачем все это?
Начнем


Plan B.

Каждый человек индивидуален. Но все люди очень похожи, . Расы, национальности, подданства уходят на второй, третий, четвертый, н-ый план. Теории Гитлера буксует в трясине 20го века. Сталин бы никогда не стал народным комиссаром по национальностям, опоздай он всего лишь восемьдесят лет.

Сумасшедшая скорость. Форсировать все, что можно и все что нельзя. Больше нету рабочих дней и выходных. Есть только 24 часа и суперсовременный органайзер, как отдельная часть мозга. Сутки больше не делятся на день, ночь, утро или вечер. Это слишком тривиально. Рассвет лишь повод отправиться в постель отсыпаться.

Черные, желтые и белые парни вожделенно мастурбируют на откровенные фотографии Scarlet и Naomi. Цвет кожи, гражданство, прочая ерунда – не существенный факт. Все отфильтровано мощнейшим современным фильтром, плодом передовых нано-технологий – фильтром с завораживающим названием “Глобализация”. Строгая стильная этикетка “Filter G” на огромном мерцающем в солнечном свете контейнере с почти семи миллиардным штучным товаром. Каждый упакован в модную однотипную обертку с красивым ничего не говорящим словом “индивидуальность”. Имя, то есть код товара, паспорт, описание и прочие прилагается. Только одна разница – товар вполне само достаточен. Он и товар, и продавец и покупатель. Витрина, маркетолог и клиент. Самые взыскательные клиенты имеют самую красивую и дорогую витрину, а заодно профессиональнейшего менеджера по продажам. Определенно, человек не развесной товар.

Трахаться и покупать – стиль XXI века. Не верите? Тогда почему вы так живете?

Dionis, 2008


Dissolved Girl.

Видимый в последний раз свет звезды.

Моменты легкого помутнения от череды бессонных ночей, когда уже не получается легко уснуть. На них не возможно воздействовать. Они проносятся с ужасающей быстротой без всякого управления извне в самую глубь сквозь тебя, в твое сознание, просекают его и уносятся куда-то дальше в бесконечное пространство. Это не сон. Что-то сродни ему . Некий транс. Ни приятный и ни отталкивающий – никакой.

Огромный туннель с дрожащим пучком света в конце. Совсем не похожий на отдаленный тусклый свет фонарика или еще чего-нибудь подобного. Свет холодный, не несущий ничего живого. Магистраль со сверхинтенсивным движением. Огни дальнего света фар сливаются в единообразный непрерывный поток. Свет, который больше ничего не освещает. Невидимые трассы развитых инфраструктур – за ними, вокруг, везде, только не здесь. Матрицы безразличия завихряющегося в этот туннелеобразный комок, отсекают все, что лежит за пределами физических размеров твоего тела. По нему лишь, скользя, проплывают медленные, неестественные, электронные волны звуков музыки в стиле lounge. Расплывающаяся по комнате легкая дымка дотлевшей недокуренной сигареты, мгновенно рождают образы растворения никотина в крови. Эти маленькие шарики, мчащиеся по огромным артериям и едва различимым венкам оцифрованной крови. Миллионы точек бифуркации с никак не регулируемым движением. Посылая в центры этой огромной фрагментированной системы возбуждающие SQL-запросы. Возбуждающее приторное удовольствие.

Это совсем не похоже на сон. Всего лишь провал в пустоту, угнетающий вакуум. Какие-то секунды грозящие превратиться в бесконечность. Леденящая неподвижность шторма со шквалом эмоций, чувств, воспоминаний. Веселые слова песни на очень грустной музыке. Такого же цвета, как и все в округ. Абсолютного и безысходного. Подчиняющего все воле одного течения.

np. madonna – i want you (dens54 jb densappella) [from My Paradise (The Lounge Album)]

Dionis, 2008

[Гость_Mihanic_*]

Осталось только пытаться жить так, как мы сами считаем для себя правильным. И плевать на глобализацию по мере наших скромных сил.

[Littlebig]

Грубовато, конечно, но смысл, тем не менее, я разглядела... Прикольно, неординарно.

[Dionis]

Осталось только пытаться жить так, как мы сами считаем для себя правильным. И плевать на глобализацию по мере наших скромных сил.

нет, нет)
я двумя руками за глобализацию)

[Dionis]

Бриз.

Прошло много времени. Возможно слишком много. Любовь… Она дала мне крылья, пусть это и звучит обыденно, но все-таки это похоже на правду. Подарила силы для того, чтобы навсегда оторвать от всего, что мешало и тормозило мое движение. Это было именно подарком, которым я был сам волен распоряжаться.

Легкий отзвук бриза в ушах, и я прощаюсь с прибрежным маяком. С его верхнего этажа были видны замечательные горизонты, удивительные морские пути и перспективы. Вместе с тем, внизу, всегда напоминал о своем присутствии парусник. Его белые паруса были согласны нести меня куда угодно. Он долго ждал меня, качаясь на волнах. Просил и молил взять курс к яркой звезде.

Легкий отзвук бриза в ушах. Два крыла, которые позволили мне мягко спуститься на воду. Кончики пальцев касаются воды, а потом уже все тело уходит в нее. Самая привычная среда. Перышки крыльев намокли и не смогут меня поднять над водой, но теперь они становятся такими ничтожными, а глаза только ищут знакомый омут, куда не попадает жизненный свет. Лишь омут, наполненный разложением, грязью и тленом. Туман, как дымка над водой, рассеется на следующее утро; мутной застойной воде деваться некуда, она и так опустилась на самое дно, в самое потаенное его место.

На дне не чувствуешь никаких внешних бурь и потрясений. Можно только отдаленно представлять, что происходит там, на поверхности. И может быть, однажды голубое небо стало черным, лишь для того, чтобы парусник обломками спустился ко мне. Разорванный парус всем своим видом что-то пытался сказать мне, но тогда я не мог его понять.

Маяк, переменчивое небо, закат и восход, месяц, спящий среди звезд - все превращается в один бесконечно далекий сон. Может быть, когда-то было два парусника, и мы могли вместе отправиться в плаванье по безграничному океану. Но теперь я не вижу неба и путеводных звезд, а крылья все сильнее притягивают ко дну.

Легкий отзвук бриза в ушах напоминает о другой жизни. Напоминание все громче и время не хочет оставлять все как есть…

Dionis, 2005


Посвящение.

О, неги дочь! Как здесь помочь?
Зачем окно открыто в ночь?
Эдгар Алан По

Он сидел и смотрел перед собой. За открытым окном, где еще вчера гуляла гроза, появилась луна, укрытая шалью, остатками вечерних туч. Закат оставил еще фиолетовое небо на западе, а на востоке уже появилась она. Время шло, медленно закапал воском со свечи. Прошли дни, лица, образа. Осенним листом на его ладонь опустились воспоминания, когда-то давно затерявшиеся в памяти. Тяжелый туман тоски, мертвый ноябрьский холод навевал слезы на глаза. Прошло время. Она и он продолжали идти, но где-то по пути ее ладонь выскользнула из его рук. Он смотрит на пламя свечи, но давно уже не видит его – он видит перед собой только ее светлые глаза…

Кусочками puzzle собиралось ночное небо. Многие звезды начали проявляться на привычных местах. Луна была уже значительно выше. Может быть, он этого не замечал, уходя по нотам воспоминаний все дальше от настоящего мира. Они разошлись, никогда не быв по-настоящему вместе, но что-то очень близкое осталось в его душе. Дневник памяти о ней так нелепо оборвавшийся под звуки сентябрьского дождя. На его бархатном переплете давно скопился слой пыли. Пыль скрыла бордовую розу на черной обложке, но он точно помнил все ее очертания, как будто последняя запись в нем была сделана еще вчера. Два символа, пыль и незримые слова – забвение снаружи и память внутри. Сердце продолжало биться, легкие все также дышали, но шелковая нить печали все больше связывала грудь. Почему теперь он вспомнил о ней… почему?

Пламя свечи и лунный свет смешались в его темных глазах. Оставалось всего несколько часов до рассвета. Она была далеко, но он все еще воскрешал в памяти ее прикосновения. Именно сейчас ему так не хватало ее. Сердцу все труднее было переливать тягучую кровь. Кровь, смешавшуюся с такой необъятной грустью, оттого что ее просто нет. На столе перед ним лежат несколько писем, сохранивших ее запах. Так мало и одновременно так много изменилось с тех пор. Его легкие прикосновения все также оставляют кровоточащие раны на сердце и в душе. Жизнь осталась подобна башенной комнате с множеством не застекленных окон, и даже легкий ветерок способен совершить там немыслимый беспорядок. Сейчас, под звездным небом, он хотел быть полностью честным перед самим собой. Но в эту ночь так же, как и год назад, он не понимал своих чувств к ней. Нет, это не любовь в общепринятом понимании, скорее глубокая симпатия.

Восток все больше становился бледным. Еще полчаса и придет очередное утро. Свеча почти умерла, она наверно уже не увидит утро. Его глаза закрыты, но он далек ото сна. Он хотел бы быть кем-нибудь другим, может быть навсегда уйти от всего этого. Уйти… Все также, только теперь весь этот груз воспоминаний стягивала какая-то вина. Вина за свое отношение к ней. За общую игру, которая симметрично ранила и его и ее сердце. За мутный поток скрытых чувств, гордости, какого-то недоверия, ревности, несказанных слов любви. Поток, который в конце концов заставил их холодно взглянуть друг другу в глаза и прошептать бездушные прощальные фразы. Отношения не оставили ни капли ненависти друг к другу, они оставили только грусть. Теплым летним днем она тихо прошептала: «Не ты, а мы вместе строили эти иллюзии».

Первые лучи солнца вошли через раскрытое окно. Свеча догорела, и последний дымок тления растворялся в комнате. В мутные глаза попадали солнечные лучи. Он был обманут ночью пьяной, почему-то луна не захотела напомнить ему, что теперь он не одинок. Она не напомнила, но оставила один лишь вопрос: почему его душа была отравлена с рождения знанием такой простой и бесполезной истинной, что в этом мире нет ничего по-настоящему стоящего, ведь все когда-нибудь пройдет и потеряет смысл.

Dionis, 2005

[Littlebig]

Очень сильные образы! Красочно, лаконично... Только вот с последними строками 2-го текста согласиться не могу...

[Dionis]

Капли.

Посвящаю его своим любимым и дорогим капелькам, надеюсь, ваши пути будут счастливыми и в вас солнце отразится лучами радуги.

Приятно смотреть на людей, которые могут шутить в половине седьмого утра. Говорить о сложных печальных вещах, а потом снова шутить. Как будто ничего и нет. А может быть, ничего не осталось кроме этого. Они заставляют еще пару минут поваляться в постели. Пробежаться глазами по комнате. Скользнуть взглядом по столику. Вспомнить последние прочитанные страницы книги на “перед сном”. Не слишком глубокой, не слишком личной. Но очень приятной и сверх популярной. Сладкой, как ваниль. О ней говорят. Я люблю ваниль.

Иногда, когда я смотрю на пасмурное небо, мне кажется, что лучший завтрак под него это белый кофе. Нежный, не очень крепкий черный кофе, который медленно перемешивается со струйками сливок, как туман над черной рекой.
Медленно. Все медленно. Медленные капли дождя, медленные глотки и медленные затяжки сигаретой. Вкус самого слова “медленно” на губах.

Наслаждение утром. Наслаждение его тягучестью. Все очень легко и не очень серьезно, почти совсем не серьезно – без суеты. Но вместе с тем очень значимо и лично. Каждое действие понятно, мотивированно, имеет свой чистый источник. Свои желания не нужно от кого-то скрывать, не нужно скрывать их от себя. Ими можно просто поделиться с собой. Не вникая в суть, рассказать себе о них и небрежно перескочить на другую тему.

Ветер дует в открытое окно. Перелистывает странички позабытой книги на столе. В такт маршу Мендельсона. Весело и игриво. Улыбаясь всему вокруг. А потом… наткнулся на грустные странички воспоминаний. Стихает. По лицу пробежит одинокая слезинка. Но это не от грусти о прошлом, а так… Наверно, от ветра глаза заслезились. Или все-таки от грусти? Не важно. На улице так много влаги: моросящий дождь, лужи, капли с веток берез, а какая-то одна слезинка, потерявшиеся на лице, трогает душу больше их всех. Как будто не настоящих. Капельки сливаются друг с другом, расходятся, сорятся, разбегаются по стеклу, а кто-то грустят в одиночестве и никуда не движется. А какие-то стремятся друг к другу, но это им только кажется – они с разных сторон стекла. Это все равно, что друг для друга не существовать. Один раз переглянуться, понравиться и понять, что никогда не окажешься вместе, рядом. И все они живые, все, как будто, со своими желаниями и симпатиями. Целая жизнь на стекле.

Капельки на стекле – все это чужое. Мне намного дороже одинокая слеза на лице. Одинокая и печальная. Она верит, что где-то есть такая же слеза, грустящая по тому же кусочку общего прошлого. И кажется лишним шум дождя, хочется совсем без звука, не слышать свое дыхание – только сбитые удары сердца. Почти такие же такты, как были рядом с ней. Но ее больше со мной нет, сердце бьется и идет к другим встречам. Только на эту пару секунд оно обернулось и вспомнило кусочек нашего общего прошлого.

Dionis, 2007

[Bee-zone]

Капельки
в восторге! Неожиданно как-то для меня от тебя, но это меня задело с желанием выпустить ту самую капельку..

[Dionis]

Капельки
в восторге! Неожиданно как-то для меня от тебя, но это меня задело с желанием выпустить ту самую капельку..

рассказ мне показался в стиле emo.) не знаю почему

[Littlebig]

Да... рассказ тронул... даже очень...
Сёдня как раз было очень подходящее чувство...
Классно пишешь! Очень живые рассказы!

[Dionis]

24 секунды молодой леди в кафе.

...допив в два глотка остатки растворимого кофе, она быстро и небрежно чиркнула на какой-то салфетке: “Разбивайте сердце, сколько хотите, только не убивайте мечту”. Быстро сложив листок и положив его в карман жилетки, взяв зонтик, сумочку и повесив плащ на правую руку, она быстрыми шагами направилась к выходу из кафе.

Dionis, 2007


Голос.

Это самое приятное здесь время суток. Шар солнца почти касается горизонта. На него можно смотреть спокойными глазами и медленно уходить в свои мысли. Как будто по воде к закатному солнцу. Знаете, так бывает, как будто бы во сне, ты лежишь перед ним, и к нашей счастливой звезде стелется золотая дорожка, переливая множеством бликов. Можно долго идти вперед, а вода все равно будет доставать лишь по щиколотку. Здесь, правда, очень мелко. Вода прозрачная, а песок чистый. Все как на ладони. Но все равно это море. Смотришь вперед, сколько хватает глаз, и вода медленно уходит куда-то далеко за горизонт, сливаясь с небом. Иногда, где-то вдали можно различить не долгий полет летающих рыбок. Он всегда такой короткий, что только успеешь прищуриться и в ответ видишь лишь всплеск воды. Тут все наполнено какой-то расслабленностью, не понятной леностью, если хотите. Медленным движением я поднимаю бокал вина, пару секунд смотрю через его золотистый свет на закатное солнце, ловлю блики и искорки на его поверхности, а потом делаю медленный глоток. Он настолько медленный, что его как будто и нет. Впрочем, это не так и важно. Главное другое – почувствовать вкус на языке. Приятное пощипывание во рту от первой капли молодого напитка. Эти ощущения хочется протянуть как можно дольше. Вся их прелесть уже лишь в том, что они скоротечны. Они всегда оставляют какую-то недосказанность, вместо того, чтобы приесться и надоесть. Это те чувства, которые потом вспоминаешь, которые хочется потом вспоминать. Сначала их, а потом и все остальные, все приятное, теплое и ласкающее душу.

Через ресницы прикрытых глаз просачивается мягкий свет. Вместе со мной вспоминая ее глаза, которые искрились радостью при нашей первой встречи. Такие выразительные и добрые. В их свете столько не нужных вещей, казавшихся до нее значимыми, потеряли свою цену. А потом потянулась вереница сладких воспоминаний. Воспоминаний про нее. Наш вечер, когда мы гуляли по набережной. Кому-то эта прогулка показалась бы ни чем не отличающейся от всех прежних, а она была удивительной. Мы долго смотрели на воду, о чем-то говорили отстраненном. Уже теперь я даже не помню тех слов, но я запомнил, как будто это было пару секунд назад, момент, когда мы поймали друг друга взглядом. Она была такой красивой, самой красивой на свете. По ее загорелым щекам потекли слезки, растекалась тушь, а она смотрела, смотрела, смотрела. Это были те слезы, которые появляются сами собой, от любви. Слезы, которые появляются лишь от одного осознания счастья. Мы смотрели ни друг другу в глаза, мы смотрели друг в друга, в самих себя, в нас. А капельки слез будто бы светились каким-то волшебным светом. В эту секунду у нас было одно большое сердце на двоих, разделенное на два тела только для того, чтобы мы могли скучать в разлуке. И это чувство, что мы не одиноки, а принадлежим друг другу и нашей общей любви, напоминало, что расставание – это всего лишь повод для новой встречи.

Человеческая память странная и интересная вещь. Во всем ворохе плохих и тяжелых воспоминаний (она любит их запоминать), всегда найдется хотя бы маленький осколок из прошлого, к которому хочется вернуться. Когда чего-то очень мало, оно становится дорогим, а воспоминание о счастливых минутах любви – бесценны. Когда-нибудь мне придется все это забыть, но ее образ я навсегда сохраню, как частичку своей души. Образ, который в сердце сливается с голосом любви. Это самое лучшее лекарство, когда не хочется жить. Он похож на свет в конце туннеля – не нужно думать, он сам к себе притягивает. Когда не осталось сил, ты начинаешь слышать голос внутри, который несет тебя вперед.

Крик чайки разрывает приятную дремоту. Солнце почти склонилось за горизонт, и наверно за спиной появилась луна. А может быть, молодой месяц в окружении звезд. Лень вспоминать, что было вчера на небе. Древние люди хранили память о безлунном мире. Мир, в котором было солнце и множество звезд, а у Земли не было спутника. Но знания древних всегда кажутся полу-мифом. Так уж построен человек, нам кажется настоящим только то, что мы видели сами. И то “настоящее” для нас было всегда раньше и будет всегда в будущем. Это так удивительно представлять, что мир, чувства вечны, и даже не догадываться, что может случиться через секунду. Но влюбленной душе ничего не нужно знать - она верит. И засыпая, я верю в радостный рассвет.


Наш бриг.

Кто любит прав, а это истина
Как мир стара и не бессмыслена.
[Н. Б]

Море. Жизнь очень похожа на море. Оно не хорошее и не плохое, оно просто есть. Его нужно понимать, его приятно любить. Море всегда отвечает тем же. Оно как зеркало и в тоже время совершенно иное. Зеркало переворачивает действительность. А море… море таинственное, но беспредельно честное.

Она. Порой мне казалось, что она его боится. Но это лишь смешной мираж, если бы не она, я бы давно сбился с пути и сел на первую же отмель, оставаясь на неопределенный срок ждать попутный ветер. Она видела все подводные преграды – мели, рифы, опасные течения. Словно у нее где-то в уме была идеальная карта. Но в реальности ее не существовало – все это она чувствовала. Не умом, а чем-то другим, более глубоким и чувственным. В то время я даже не подозревал, что в море есть что-то подобное, что-то, что может помешать. Для меня оно являлось чем-то совершенно другим. Мне нравился шторм, порывы ветра, грозящие разорвать паруса в клочья, поломать мачты и бросить любой корабль на скалы. Только в таких условиях можно показать чего ты по-настоящему стоишь. Я люблю море. Чем рискованнее, тем интереснее.

Мы. После долгих мыслей. я наконец открыл глаза. Она лежала рядом на шезлонге. На ее груди лежал какой-то глянцевый журнал, искря отраженными лучами закатного солнца. По горизонту медленно плыло маленькое местное суденышко на парусах. Паруса были бессмысленны - ветра почти не было. Волн тоже. Только опуская в воду руки можно было почувствовать легкое течение. Жизнь очень похожа на море. Случайно в воздухе наши ладони встретились. Ее губы нежно улыбнулись, и я снова закрыл глаза, уносясь в наше общее море.

Dionis, 2007

[Dionis]

Объемный рисунок на скатерти.

Это было какое-то минутное оцепенение. Смотришь в одну точку и как будто ни о чем не думаешь. Вернее думаешь лишь о предмете, на который смотришь. Словно кроме него ничего в мире не существует. А потом, мысли сразу разбросались. И мне сразу же представилось следующее.

Очень явственно я захотел попробовать одно изысканное чудо. Все что представляется в этом полусне, кажется чудесным. Странное ощущение. Все ингредиенты этого блюда я пробовал по отдельности ни один раз, но почему-то никогда не пытался сложить вместе. Я думаю, это будет вполне вкусно. На листе салата пучочек спаржи, какая-нибудь рыба, скорее красная, может быть жирная сёмга, три томата ”cherry” и… хм… белое вино, обязательно легкое столовое, но не безалкогольное. Такое, которое пробуждает желание. Вкус, которого приносит расслабление и свежесть.

Мир растворится. Мир подождет.

Dionis, 2008

Сообщение отредактировал Dionis - Feb 28 2008, 00:03

[Dionis]

Самая зимняя сказка о весне или твоя весна on-line.

Она существовала: жила, любила, дружила три месяца. Три холодных месяца. Пролетел Новый Год, рождественские каникулы, сессия, да и вообще вся зима с ее веселыми праздниками. Три месяца я даже не вспоминал о ее существование. А тут… устало посмотрел на знакомый контакт-лист, случайно увидел ее ник. Не просто увидел, а он сам бросился в глаза.

Ну, кому еще придет в голову написать свое имя с маленькой буквы? В мире, где нужно о себе кричать, чтобы тебя хотя бы увидели, не говоря уже о том, чтобы запомнили.

А потом на простое приветствие получить ответ: «сто лет, сто зим». Сначала прочитал, потом вспомнил ее голос, потом представил как она это говорит. Только она так может. За эту пару секунд я понял, что скучал. Скучал все это время. Все эти недели и дни. Скучал как-то совсем по особенному. Где-то далеко внутри, в потаенных уголках души, не говоря себе ничего, тихо, не заметно. Шепча что-то с улыбкой на губах падающему снегу. Шепча и забывая через секунду о чем. Да может быть и не было это никогда – сам себе придумал сейчас. Снег тихо падал, а я и мечтал себе совершенно о другом и о других. Будто бы и подумать больше не о ком. Экая роскошь, подумаешь. А может, все-таки нет? Может было? Задело сердечко, заставило его биться быстрее, громче? Странное чувство. Посмотришь в себя и увидишь, как внутри человека все запутано устроено. Не по порядку разложено, а разбросано и в крепкий узелок связано. Пойди теперь распутывай.

Я ее люблю? Скорее нет, чем да. Да нет. Совсем нет. Она совсем не моё и люблю я другое. Даже дыхание от такой глупости перехватывает. Мы друзья? Тоже только остается покачать головой отрицательно, ничего не говоря вслух. Тогда еще что-то. Что-то для чего у меня нет подходящего слова, а может быть и слово то такое еще совсем не выдумано. Нужна она мне? Чтоб если б не было ее? Возьмись да и забудься все, чтоб как раньше до нее было? Ан нет, нужна она мне. Как утреннего солнышка свет теперь одна она мне нужна. От одной только мысли, что в мире существует, теплее становится.

Ну а что такого необычного произошло то? Она вернулась красным сердечком в мой контакт-лист. Ничего не изменилось, все осталось прежним, только есть невидимая серебреная ниточка между сезоном «печаль - осень» и «весна – любовь». И эта ниточка, веясь, оставила, теперь уже так сильно бросающийся в глаза, след на белом, чистом снегу. И никогда бы в голову не пришло его отыскивать в этой холодной зимней мгле. А теперь так жгуче захотелось. И не только захотелось, а само собой нашлось. Нашлось и чувством красивым преобразилось. Весна, наверно

Dionis, 2008

[Dionis]

Герой времени. Ощущение.

Листаю страницу за страницей "Героя нашего времени". Ведь это совсем не 19 век. Время ушло. История не повторяется. Он герой именно нашего времени. Времени, которое здесь и сейчас. Не тогда и не потом. Когда-нибудь, через века, когда я снова проснусь ото сна, и буду так же перебирать главы романа, как четки - он снова станет героем. Героем того времени, в котором мы будем снова жить. Это ведь так прозрачно и просто - гений существует свободно от времени.

Dionis, 2008