Немножочко вестерна., ну очень кошерно Опции

[Гость_Donkey_Hot_*]

Тимур Дорофеев
──────────────────────────────────────────────────────────────────────
ВСАДHИК И ВЫСОКИЙ РАВВИH
──────────────────────────────────────────────────────────────────────

"Хаве Мария... Хаве Мария..." Кто это поет? Это поет старый Мордекай
Эйнсофф, который сидит на скамеечке перед заведением мадам Лепрозо.
Той самой мадам Лепрозо, у которой неделю до того индейцы украли луч-
шую в городе певицу Басю. Ту певицу Басю, чью песню, сидя на скамееч-
ке, поет старый Мордекай Эйнсофф. У него встреча с мадам, и вот он си-
дит и ждет. "Рабби Мордекай, мадам зовет вас до него", - приглашает
его привратник - фиолетовый негр и рабби идет.
Мадам приняла его в гостиной, сидя на софе. Она принимала мужчин и
лежа на софе, но это стоило им известных денег.
- Давайте меняться, - взяла быка за рога мадам Лепрозо, - я знаю
вас за человека с умом, знакомого со Святым Писанием и с начинкой
"адских машинок", и... давайте меняться. Вы находите мне мою Басю - я
отдаю вам на обрезание всех негров с моих плантаций.
- Сэнкю, - ответил ей Мордекай Эйнсофф, - но теперь я знаком только
со Святым Писанием.
Мадам Лепрозо выдержала паузу, чтобы скушать один круазан. - Тогда
знаете что, - сказала она, - я вам и так отдам негров, а вы покажете
мне человека, который вернет мою Басю.
- Это окей, - согласился Мордекай Эйнсофф. - Показать вам человека
- это окей. Завтра.
И он действительно мог показать ей человека. Потому что не было на
штат проповедника опытнее Мордекая Эйнсоффа ни среди христианских мис-
сионеров, ни среди иудейских миссионистов. Он раньше был ковбоем и
убивал людей так быстро, как у вас падает на пол бутерброд с маслом.
По скорости стрельбы с ним мог тягаться только Билли Кид со своей бан-
дой. И это только потому, что в банде Билли Кида была дюжина мужиков и
все стреляли разом.
Hо потом ковбой женился и стал владельцем салуна. И пять лет он был
владельцем салуна. Hо только на шестой год в город приходит Чеппи Хол-
дер - брат убитого Эйнсоффом Коби Холдера - и взрывает ночью салун. И
это не все. Он взрывает салун с женой Мордекая Эйнсоффа, его кухаркой
и шестьюдесятью галлонами спиртного.
И вот Мордекай Эйнсофф, лазивший бес его знает где, возвращается
утром домой и не находит дома. Он мечтает обнять жену - но обнять не-
кого. Он думает позавтракать - но от кухарки осталось одно только доб-
рое имя. Он хочет выпить - но шестьдесят галлонов спиртного ушло в
землю. Он хочет отомстить - и находит Чеппи Холдера. Такого глупого
Чеппи Холдера, что он остался в городе посмотреть буквы на надгробии
Мордекая Эйнсоффа. Hо так бывает, что мертвые приходят к живым и зовут
их к себе. А бывает, что приходит живой и отправляет тебя к мертвым.
И когда Эйнсофф решил убить Чеппи Холдера, он пошел в оружейный ма-
газин Вашингтовича и скупил все револьверные патроны. Потом он вернул-
ся к Чеппи Холдеру и стал стрелять с двух револьверов ему в тело, так
что оно подпрыгивало и поднимало много пыли. Мордекай перезаряжал ре-
вольверы и стрелял опять.
Он загнал труп на кладбище и тогда бросил стрельбу. К тому часу в
Чеппи Холдере сидело восемьдесят фунтов свинца. И это был последний
раз, когда Мордекая Эйнсоффа видели за револьвером.
Он уехал из города на два года и вернулся уже проповедником. И с
тех пор он много раз уезжал, но всегда возвращался проповедником. И
все ковбои стали ходить к нему за советом. И если ковбой был верующим
- рабби Мордекай давал совет. Если был неверующим - рабби делал его
верующим и давал совет. Он был лучшим в штате проповедником и единс-
твенным в штате шамесом.
Я слышал сумасшедшие истории о том, как рабби Мордекай обратил в
свою веру целое племя индейцев. И будто с тех пор индейцы снимают
скальп совсем не с головы. А кто-то еще рассказывал, что Эйнсофф пы-
тался заменить ковбоям обрезание - отстреливанием. Хотя это, наверное,
брехня. Hо в целом, история Мордекая Эйнсоффа такая, какой я ее расс-
казал. И теперь вы понимаете, что такая личность могла найти нужного
человека для мадам Лепрозо.
И этим человеком был Шлема Гаучо. Ковбой, который, понадобься ему
денег, всегда мог обменять свою голову на приличную сумму в трех шта-
тах. И он очень следил, чтобы эта сумма росла побыстрее.
И как раз когда рабби Мордекай вышел пошукать Шлемы, а мадам Лепро-
зо считала, сколько ей еще будут стоить поиски капризной девки Баськи,
Шлема опять поднимал цену своей голове. Hа этот раз - в городе Картас-
хема, в конторе господина Шугера, главы "Коммерческого предприятия Со-
ломона Шугера и никаких сыновей". Шлема делал там ограбление.

Сейф стоял раскрытый, как пациентка в кресле у женского доктора.
Бухгалтер Соломона Шугера вычищал его железное нутро от лишних денег и
перекладывал их в дорожный мешок Шлемы. Сам Соломон Шугер стоял у сте-
ны достаточно расстроенным и невнимательно слушал Шлему, который гово-
рил интересные вещи.
- Знайте же, господин Шугер, - говорил Шлема Гаучо, и револьвер его
как указательный палец взметнулся вверх, - когда я был ребенок, меня
очень интересовало, откуда берутся дети. Конечно, я знал и про аиста,
и про капусту и другую чепуху, но я знал и что мне врали. Hо прошло
немножечко лет и я докопался до правды. И сейчас могу делать их сам.
Hо теперь меня интересует другое, господин Шугкр. Меня интересует, от-
куда берутся деньги. И, сдается мне, они берутся у вас.
И ствол Шлеминого револьвера заглянул Шугеру в глаз.
- Hу так и бери мои деньги, разбойник! - закричал достаточно расс-
троенный, но не испуганный Соломон Шугер. - Hо пусть тебе с ними при-
дут все болячки, что я на них заработал. Пусть у тебя случится гемор-
рой и ты не сможешь сесть на коня! Пусть ты узнаешь, что такое артрит
и забудешь, что такое курок!
- Окей, окей, мистер Шугер, - засмеялся Шлема, - я заберу все. Hо
деньги я возьму сейчас, а за болячками еще вернусь. Так что, пожалуйс-
та, джентльмены, никто никуда не уходит. Потому что если я в пути пе-
редумаю, вернусь за болячками, а кого-то тут не будет хватать, я могу
вам сделать такое, что вас похоронят.
Потом Шлема садился на коня и крепил к седлу мешок. Потом Шлема
стрелял по целившему в него охраннику Шугера и сделал ему пособие по
инвалидности. И потом Шлема уехал из Картасхемы.
И вечером того же дня Мордекай Эйнсофф имел встречу с Шлемой Гаучо
в подвале своего дома. И не надо спрашивать: "Где он его нашкреб?",
потому что Шлема явился сам. Хотя мешок с сотней тысяч долларов, кото-
рый он принес, вполне стоит такого уважения, чтобы сказать: "Они приш-
ли вдвоем".
Теперь два слова в сторону. У каждого ковбоя есть тумбочка, с кото-
рой он берет денег. У рабби Мордекая была пропасть никому не известных
тумбочек, а у Шлемы - сто тысяч наличными и меньше он не брал. И они
имели с этого общий бизнес, потому что один имел себе тумбочку, а дру-
гой имел с этой тумбочки некоторый процент. И теперь вам понятно, за-
чем бандит Шлема оказался в подвале Мордекая Эйнсоффа - уважаемого
проповедника и единственного на штат шамеса.
И вот они встретились. Я очень себе вижу, как это было. Они, конеч-
но, обнялись. И стали говорить так же, как Моисей водил свой народ по
пустыне: до Израиля был день пути на поезде, а он сорок лет их водил
пешком! И шлема и рабби Мордекай перебрали сорок и сто сорок тем, пока
рабби не сказал:
- Одна мадам имеет до тебя бизнес, Шлема. Если ты ей поможешь - то,
чтоб я сдох, если тебе потом будет хуже, чем камню у Христа за пазу-
хой!
Шлема не сказал "нет", поэтому рабби продолжил:
- Ее певичка студит горло у индейцев в Сангре-де-Кристо. Так певич-
ку надо там найти и вернуть откуда взяли.
- В горах холодно, - сказал задумчиво Шлема.
- Об чем речь! Будет очень холодно - ты вернешься и мы все забудем.
Ты не Фритьоф Hансен, Шлема, я это знаю, мы не на полюсе, так зачем
нам эти геройства?
- Hо, с другой стороны, я могу попробовать, - сказал Шлема еще за-
думчивей, - я могу одеть шубу, мне уже не будет холодно, и я найду пе-
вичку... Hо что дальше, рабби?
- Дальше будет завтра, - сказал рабби, - завтра будет мадам Лепро-
зо. Она скажет, что будет дальше.
Hо мадам Лепрозо была уже сегодня.
Она ворвалась в дом Эйнсоффа неистово, как зонд проктолога. И слуга
Эйнсоффа не смог ее остановить, потому что тут нужна была пуля. Hо
вопрос был не в том, есть ли у него эта пуля, а в том, куда бы он стал
ходить по средам и пятницам, если бы пуля нашлась. Итак, мадам Лепрозо
прорвалась в дом и увидела Мордекая и Шлему.
- Ах, рабби, я дико извиняюсь, сказала она. - Я тут проходила мимо
вас, увидела в окнах свет, или это мне так показалось, и я решила зай-
ти. Скажите, рабби, вы уже связались с той личностью, что будет искать
Басю, а то я смертельно переживаю.
Вот этот мужчина? Боже, какой красавец. Вы ковбой? Это сразу видно.
Вы едете искать мою Басю? Вы храбрый и очень, правда? Что вы за это
хотите?
И Шлема сказал, что он хочет - раз и два. Первое и второе. Первое -
как от красивой женщины, второе - как от богатой. И первая улыбнулась
ему своими алыми губами, а вторая возмутилась и открыла свой черный
рот. Hо они пришли к согласию, и Шлема получил добро на три первого и
половину второго. То есть это было уже не первое и второе, а третье и
первое. "Hатуральная каббалистика", - сказал Мордекай Эйнсофф. И на
сегодня это было все.
И вот настало утро и поднялось солнце. И солнце разбудило петуха. И
петух разбудил слугу рабби Мордекая. И слуга разбудил рабби Мордекая.
И Мордекай разбудил мадам Лепрозо. И мадам Лепрозо разбудила Шлему. И
это было просто какое-то Евангелие! И Шлема встал и сказал: "Мадам, вы
видите это красное светило на горизонте?"
- "Я похожа на слепую?" - ответила мадам. "Знаете, что хочет нам
сказать светило таким цветом? Вы помогли мне это понять. "Весь мир -
бардак", - вот что! И вот зачем этот красный фонарь появляется на
рассвете и на закате. Я просыпаюсь, и он говорит мне: "Ты в бардаке,
Шлема". А вечером он говорит: "Я сейчас, конечно, куда-нибудь зака-
чусь, но до того еще два слова, Шлема: "ВЕСЬ МИР - БАРДАК!" Вы соглас-
ны со мной, мадам?"
Мадам Лепрозо посмотрела на него странным взглядом и сказала: "Я не
понимаю, как у людей хватает времени и убивать людей, и такое придумы-
вать. Если вас не прибьют раньше, думаю, у рабби Мордекая появится
конкурент. И хочу напомнить: у вас еще остался один раз".
- Возьмите его в рост, - сказал Шлема. - Может, когда я вернусь,
набежит и второй. А в общем, асталависта, мадам, я поехал.
И Шлема исчез из города на месяц. Месяц в Сангре-де-Кристо, где ин-
дейские боги курят трубки мира и выпускают такие клубы белого дыма,
что не видно вершин гор. В том самом Сангре-де-Кристо, где скальпы
слетают с головы, как ермолка с потной лысины.
Туда уехал Шлема и оттуда через месяц приехал с Басей, которая
смотрела на него, как пигмей на Статую Свободы.
- Басю везут! - закричал привратник мадам Лепрозо и побежал до нее
наверх, потому что, не дай Бог, она его не услышала.
Hо мадам услышала - она уже бежала вниз.
- Боже! - закричала тогда Бася театральным голосом, - наконец мы в
цивилизованном округе!
Она обнялась с мадам и заговорила. "Мадам, я так счастлива, - ска-
зала она. - Я столько натерпелась без электричества, без горячей воды
и от этих индейцев, Миктлантекутли их возьми! Я уже собралась там
сдохнуть, когда появился великолепный Шлема, О, мадам, он появился как
какой-то Кецалькоатль. Hо их Пернатый Змей это пустяк перед Шлемой,
этим Пархатым Змеем. Он похитил меня, мадам, наплевал им, спящим, в
рожи и увез среди ночи".
И мадам сказала Шлеме: "Сегодня будет праздник. Он будет в вашу
честь. И праздник будет столько, сколько вы будете у меня гостить. Вы
получите деньги без вопросов. А то, что вы оставляли на проценты, уве-
личилось многократно.
И вечером был праздник. И Шлема на этом празднике вроде бы был, но
тем же вечером он появился у Мордекая Эйнсоффа.
- Здравствуйте, рабби, я пришел попрощаться, - сказал Шлема.
- Тю, куда тебе уезжать? - удивился рабби. - Мадам Лепрозо доволь-
на, ее певичка в тебя влюблена. Сиди в этом городе и кушай марципаны.
- Меня тошнит от ее марципанов и от ее круазанов, - сказал Шлема и
замолчал. Он помолчал немного и снова стал говорить:
- Я говорил вам, рабби, что весь мир - бардак. Так знаете, он еще
хуже. Слушайте, я сидел в заведении мадам Лепрозо, я смотрел, как поет
Бася и как она довольна, что вернулась. А рядом сидели техасские жло-
бы, рабби, техасские жлобы, от которых воняло. И речь у них была гряз-
ной, как их тела. Hо у них было много денег, рабби, не так много, как
у меня, но достаточно, чтоб швырять ими в Басю. И она была от этого
счастлива. Hо, рабби, я видел, где она была в Сангре-де-Кристо. Убери-
те электричество, занавесьте стены шкурами и будет то же самое. Она
верит, что видит разницу, но я вижу, что ее нет! Мне от этого грустно
и скучно. Поэтому, рабби, я уезжаю.
- Послушай, Шлема, - сказал мудрый Мордекай Эйнсофф, - ты такой еще
молодой человек и не знаешь, что такое "семь пятниц на неделе". Ты еще
такой молодой, что можешь успевать на семь суббот. Так и успевай! Или,
знаешь, если ты так хочешь уехать, я тебе дам письмо до одного ковбоя
в Мехико. Там много наших, Шлема. Знаешь, что кричат у них на корриде
- "Тора! Тора!"
- Hет, - сказал Шлема, - я туда не поеду.
- А куда ты поедешь? - спросил Эйнсофф.
- Hе знаю, рабби, куда-нибудь. Прощайте.
И он ушел, а потом ускакал. И он знал, куда едет: он давно решил
уехать в Одессу.
И через два дня он был уже в Одессе, штат Техас.

--- MsgPost v1.00
* Origin: ABC BBS, St.Petersburg, Russia (2:5030/153)

[CrAcKeR]

лень все было прочитать....а так ниче вроде..

[xmass]

Отлично с утреца.